Это была самая обыкновенная ночь, поэтому Джеймс, не видя никаких причин изменить своей привычке, спал. Спал он, честно говоря, дерьмово, и все оттого что он целый день ничего не делал из-за проливного дождя; разве что кровать поближе к окну перетащил, чтобы... Тут можно сказать, что он ждал письмо от Блэка, или - еще лучше - от Эванс, или от обоих сразу, но всем было известно, что Блэк почти не умеет писать, а Эванс почти не хочет. Просто под дождь лучше (ха-ха, как мог бы грустно добавить Джеймс) спится. Да и вообще. Да и какая разница! Сейчас, во сне, Джеймс честно пожинал плоды своего нежелания встать с кровати, раз до метлы в сарае не добраться: ему снилась такая чехарда, что громко застучавшие друг о друга бладжеры, которые сначала мутировали в огромные часы, а потом окончательно стали окном-в-которое-стучат, были восприняты позитивно, потому как Поттер смог проснуться. Он раскрыл было глаза, но вовремя вспомнил, что отвязать письмо от совы сможет и в слепую (следовательно, можно не тянуться за очками, следовательно, глаза за ненадобностью можно прикрыть). Похлопав рукой по стеклу в попытках нащупать центр опоры, Джеймс с третьего раза все-таки распахнул окно и выставил в него руку, готовясь принять корреспонденцию любого рода. Чертовы совы, конечно; должен их кто-то, в конце концов, контролировать, или нет?
- Джейми, детка-а.
- Че? - спросил Джеймидетка, перевернулся на бок, справедливо решив, что сова сама все доставит, и приготовился досматривать многообещающий сон. Он пролежал так недолго - но, скажем, некоторое время, прежде чем четче четкого осознал, что сна-то ни в одном глазу. А крики тем временем продолжались. Этот голос Джеймс узнал бы из тысячи. Он слышал, как этим голосом говорили, кричали, хвастались, требовали, вопили, спорили, ржали, потому что Блэк никогда, НИКОГДА не смеялся, как все нормальные люди, ну и - да, это определенно был Сириус Блэк. Он говорил громко, но как будто откуда-то...
Еще пять секунд Джеймсу понадобилось, чтобы сесть в кровати. Десять - нашарить очки. Одна:
- Твою мать, Пэдфут! Твою ж мать!
Он высунулся из окна едва ли не по пояс, мастерски ухватившись за полку около него. Ну, так и есть: на траве под окном валялась едва-едва различимая в темной июньской ночи фигура, которая, судя по шуршанию, делала травяного ангела или вроде того. Джеймс Поттер любил неожиданные ходы.
- Чтоб тебя, - добавил он почти что с восхищением. Высунувшись из окна чуть больше, чем на половину, Джеймс внимательно вгляделся в траву: конечно, ночью не так заметно, но днем его окно было на втором этаже, и жил он за этим окном не первый год, чтобы знать не самое приятно расстояние от него и до земли. Блэк лежал тихо и даже перестал горланить. Поттер решительно хлопнул окном и выдвинулся в ночь.

- Да заткнись ты, - со всем положенным теплом поприветствовал друга Джеймс, прошлепав босыми ногами по маминой клумбе и протягивая Сириусу руку, чтобы он оторвал задницу от земли. Светлее на улице не стало, но не надо было обладать кошачьим зрением, чтобы увидеть, каким помятым Блэк решил заявиться в гости.
- Это что, тебе ударило в голову, что так сейчас у магглов модно? - с явным недоверием к своим предположением поинтересовался Джеймс. - Я тебе, придурку, как всегда рад и все такое, но ты что здесь вообще делаешь? В нашей гребаной глухомани гребаная ночь, вообще говоря.

Чем был славен на факультете Гриффиндор Джеймс Поттер (помимо умения подвешивать кошек за хвосты и исчезать в неположенных местах) - так это своей способностью быстро складывать два и два и при любом раскладе не проявлять никаких признаков волнения. Тупые слизеринцы могли сколько угодно утверждать, что он вел себя так самоуверенно только потому что не вникал в суть дела на самом деле, а то и просто не догонял, но мы все знаем что было на самом деле. Вот и сейчас он бодро притоптывал босыми ногами по сырой земле, точно зная, что ни разу на первом курсе не приглашал Блэка к себе домой - значит, он, как истое хамло, пришел без оного, то есть без приглашения. Что же тут такого? Нет, вообще, конечно, ничего, но к чьему-нибудь вящему удивлению у Джеймса были очень воспитанные друзья. Питер побоялся бы приходить без приглашения: вдруг никого не будет дома, а потом из-за стечения нескольких неудачных обстоятельств его сочтут вором, и все, прощай, родной факультет, прощай мама, прощай, тыквенный пирог - здравствуй, камера-одиночка в Азкабане! Ремус, понятное дело, был слишком вежлив, чтобы прийти без приглашения и помешать кому-то гипотетическому делать свои теоретически важные дела. Да и вообще - просто слишком вежлив, вспомнить хотя бы, как он говорит этим своим страшным "ябольшаяшишка"-тоном "Пожалуйста, Джеймс, Сириус, прекращайте балаган". А вот Сириус действительно боялся только одного: отсутствия красной ковровой дорожки к своему приходу, так что он тоже никогда не приходил без приглашения. Другое дело - как именно он получал эти приглашения. Непривычному зрителю могло показаться, что между этим его приходом по приглашению и набегом саранчи есть много общего, но Джеймс, если видел, как Сириус оформлял просьбу утвердительным приглашением вроде "Я буду завтра в три, ты должен быть дома. Ну и круто".
Так что всем было ясно, что тут случилось нечто сверхъестественное - потому что Джеймс, как уже оговаривалось, ни на первом курсе, ни когда-нибудь еще не получал блэковскую черную метку, которой обычно извещают о его появлении.
- А-а-а, так ты наконец свалил! - ничуть не удивившись, задорно подытожил Джеймс и даже хлопнул Блэка по плечу. Тот так уверенно шел по направлению к его, Джеймса, комнате, что он стал всерьез опасаться, что слишком много рассказывает этому парню. Ну и те, вы понимаете, журналы... Оставалось надеяться, что Джеймс не сболтнул как-нибудь, где у него самый тайный тайник в мире - а он, между тем, был в секретном месте под кроватью.
- А я чувствовал: ухо левое горит. Ну, думаю, Пэт пошел вразнос и меня задело. Но вообще я не ожидал, что ты так, в ночь! - бодро вещал Джеймс свистящим таинственным шепотом. - Круто. Круто. Поживешь у нас. Завтра мама приготовит тебе какую-нибудь комнату, а пока чувствуй себя как до... - Джеймс оборвал себя на полуслове и вцепился взглядом в Блэка, который как всегда не нуждался ни в чьих советах.
- Я же лицом на этой подушке лежу, чтоб тебя драклы взяли, - мертвым голосом сообщил он, нащупывая ближайший тяжелый предмет и ловко запуская этой полиролью для древка в Сириуса. Для друга Джеймсу ничего было не жалко, но он не был сопливой девчонкой и собирался разместить Блэка где-нибудь в другом углу, потому что точно знал, что ему, умеющему заснуть даже стоя, плевать, да и вообще не обидится и перебьется одну ночь. Ну на крайний случай поспали бы оба на полу, раз нужно равенство и братство. Но грязная блэкова нога на чистой джеймсовой подушке оскорбила его чувства похлеще, скажем, панических мыслей об Эванс, которая вдруг влюбится в Нюника.
Джеймс вполне себе решительно ухватил Блэка за эту его тощую ноги и потащил вниз с кровати.
- Ну, теперь давай, - довольно заявил он, приземляясь рядом на пол. - Обрисуй ситуацию. И деталей побольше, все как я люблю. И ни слова из речи миссис Блэк не упусти: я уверен, сегодня мой запас ругательств здорово пополнится. Я пока только "мерзкие грязнокровки" и запомнил.